— Как вы поняли, что хотите заниматься модой?
— Я родилась в Санкт-Петербурге в семье врачей, поэтому пошла учиться на медика, но бросила медицинскую школу через три года. В 1976-м я уехала из Питера в Рим, прожила там год. В Риме моя любовь к моде только усилилась, я узнала много нового. Мне было 18, мода в Италии была на подъеме, играла огромную роль в жизни людей, и то, как выглядела женщина, было очень важно.
Мода вызывала у меня интерес буквально с самого рождения. В советское время я толком и не понимала, что такое мода, но мне нравилось одевать людей, наряжаться самой, менять одежду. Я не дизайнер, но могу взять человека и превратить в того, кем я его вижу. Конечно, сегодня это просто — у нас ведь полно одежды, но сорок лет назад ее негде было достать. Поэтому я брала дедушкино пальто и оборачивала вокруг него пояс. Я постоянно что-то делала со своим гардеробом и с гардеробами других людей. И если куда-то приходила, то выглядела лучше всех.
— Каких дизайнеров вы особенно любили, когда жили в Риме?
— Gucci. Это был бренд номер один в то время, и все тогда ходили в Gucci — в шарфах Gucci, с сумками Gucci. Моей первой дизайнерской вещью была сумка Gucci. Ее я взяла с собой, когда возвращалась из Рима домой в Питер. Поэтому в 1990-е, когда я начала работать в Mercury, первый бренд, который я мечтала привезти в Россию, был Gucci. Как раз тогда на пост креативного директора дома пришел Том Форд.
— Сегодня, как я понимаю, обстановка в Москве сильно отличается от той, что была в начале вашей карьеры. Что изменилось?
— На моих глазах сменилось целых два поколения. Я училась за границей, объездила весь мир, вернулась в Москву в 1989 году, а работать в индустрии начала в 1990-х. Тогда люди были совершенно другими. Мы росли в закрытой коммунистической стране, а теперь Россия стала ультракапиталистической, открытой, прекрасной и значимой. Поменялось все. Не осталось ничего общего между прошлым поколением и нынешним. Сегодня люди очень модные, интернациональные, открытые и очень избалованные. У них с детства есть все, что только можно получить, в том числе и образование международного уровня. Нам нельзя было даже выехать из страны, мы могли учиться только здесь. Сегодня изменилось то, как люди выглядят, как они хотят одеваться и как совершают покупки. Шопинг как экспириенс изменился. Когда люди приходят в магазин, они знают, чего хотят, проверяют цены — мы дарим им выбор, а выбор — это лучшее.
— Что имеет значение для покупателей в России?
— Цены стоят на первом месте. Наши цены — европейские. И Tax Free, который собираются ввести у нас, будет ниже, чем в Европе, — больше не придется покупать вещи где-то еще. Даже иностранцам станет выгоднее приезжать на шопинг в ЦУМ, чем делать покупки у себя на родине. Так что тот выбор, который мы предлагаем, действительно лучший. Я не скажу, что вкусы наших покупателей кардинально отличаются от предпочтений людей в других странах, но все же разница есть. На это влияет, например, климат: в России часто бывает холодно, поэтому у нас особенно любят мех. Русские обожают туфли — понятно, что во всем мире любят туфли, но у нас их именно обожают. Украшения и драгоценности в России носят даже днем. В других странах так не принято.
— То есть здесь гламур — это часть повседневной жизни?
— Да, гламур для нас связан не только с вечерними мероприятиями.
— Я хотела бы поговорить о русских дизайнерах. В чем заключается уникальность русских дизайнеров, если сравнивать их с международными?
— Русские дизайнеры стали очень популярны за последние два года. Еще шесть-восемь лет назад их никто не воспринимал всерьез. Казалось, что в России они продаваться смогут, но уж никак не по всему миру. Тем не менее я старалась их поддерживать с самого начала. Русские дизайнеры очень талантливы и трудолюбивы. Когда они приходят ко мне, я сразу вижу, кто из них очень хорош, кто все еще растет, кому еще нужно время, но я их всегда поддерживаю. В последнее время многие стали невероятно популярны во всем мире, их вещи представлены в разных шоу-румах, в Harrods, на Net-a-Porter и т. д. И я очень ими горжусь, ведь я видела, как у них все начиналось.
— Кого из русских дизайнеров вы можете выделить?
— Вику Газинскую. Она, кстати, сейчас отмечает десятилетие своего бренда выставкой в ЦУМе. Кажется, что она пришла ко мне со своими первыми работами только вчера, — и вот марке уже десять лет! Она очень популярна.
Я помню, Терехов начинал таким молодым и скромным худеньким мальчиком, а теперь добился такого успеха. Мы устраивали его шоу здесь, в ЦУМе, тогда пришли 450 человек. А если бы я пригласила еще 400, пришли бы все до единого. Это огромный успех.
Во время недель моды я часто вижу людей, которые курят у парижского ресторана Caviar Kaspia и рассказывают друг другу: смотри, на мне вещь от русского дизайнера. Например, Vilshenko.
Сегодня они продаются даже в Harrods. Я очень ими горжусь. Русские растут!
— Поговорим о миллениалах — это тема, которая сейчас всех волнует. Все хотят знать, как с ними работать, как привлечь их внимание. Каков ваш план по интеграции миллениалов в ЦУМ? Собираетесь предложить им какой-нибудь особенный шопинг-экспириенс?
— Мы выпускаем много специальной продукции, просим всех дизайнеров, с которыми работаем, сделать что-то эксклюзивное для ЦУМа. На такие вещи стоит обращать особое внимание и делать на них сильный упор, это важно.
— Я заметила, что вы делаете много капсульных коллекций.
— Да, мы регулярно взаимодействуем с дизайнерами в таком формате, создаем что-то специально для миллениалов.
— Cоцсети тоже очень важный аспект работы с миллениалами. Вы вот стали большой звездой инстаграма.
— Да, вчера я насчитала у себя больше 200 тысяч подписчиков. Удивительно, ведь началось все полтора года назад. Учитывая мой возраст, это очень забавно.
— На кого вы подписаны в инстаграме?
— У меня не так много свободного времени, поэтому ленту я листаю по ночам. Я слежу за аккаунтами про путешествия, например Condé Nast Traveller, и за страницами других журналов, за их сайтами. За конкретными людьми не слежу — они мне менее интересны. Я подписана на Old Hollywood, на Монику Беллуччи, на странички брендов — на Versace, Оливера, Ким, Стефано. Я каждую ночь «провожу» со Стефано, не ложусь спать, пока не загляну к нему на страницу. Скажем так: Стефано желает мне спокойной ночи каждый вечер. Недавно я потеряла своего дорогого друга Эрве Леру, а он просматривал мой инстаграм каждый день. И теперь я не закрою глаза, пока не увижу новые фото сестры Эрве. Он был моим самым-самым лучшим другом на протяжении 30 лет, писал мне в комментариях «люблю тебя», «отлично выглядишь», «а вот сегодня не так хорошо», «поменяй помаду», «не меняй помаду» и т. д.
Я всегда носила Dolce&Gabbana. Все знают, что я ношу их вещи. Я — их «амбассадор» в России на протяжении вот уже 25 лет. Они сделали для меня то великолепное платье, в котором я появилась на последнем балу Tatler. Я сама попросила их придумать для меня красивое длинное платье, и они создали это — зелено-золотое. Объяснили это тем, что меня они видят золотой, а зеленый повторяет цвет моих глаз.
— Кто ваши ролевые модели в индустрии? На кого вы равняетесь?
— Я восхищаюсь Мирой, Наташей Водяновой, Леной Перминовой. Они прекрасны и очень умны. Мира — красивая, невероятно умная женщина и мать. Она всегда безупречно выглядит, всегда такая модная. Я помню ее еще 14–15-летней девочкой, и я уже тогда знала, кем она станет. У меня есть способность предвидеть, что ждет в будущем того или иного человека.
Много лет назад я познакомилась с Орнеллой Мути. Я обожаю всех итальянских актеров. С Орнеллой мы много переписываемся. Сегодня я ее пригласила сюда, тем более что она сейчас в Москве. Когда я вижу, что мне пишет Орнелла, то думаю — это что, сон? Но нет, это реальность.
Еще я очень уважаю Карла Лагерфельда и то, что он делает. Мы хорошие друзья с Оливье из Balmain. И несмотря на то что я старше многих в индустрии, у нас очень теплые отношения.
Мне нравятся такие женщины, как Моника Беллуччи, Карин Ройтфельд, Анна Винтур и некоторые голливудские звезды. А ролевая модель… Вчера я листала инстаграм Бьянки Брандолини. Она чудесная девочка. И как она здорово носит Dolce&Gabbana.
Знаете, в молодости я всегда ходила на каблуках — 9, 10, 11 сантиметров. Чем выше, тем лучше. Если бы мне тогда сказали, что я буду носить 7-сантиметровый каблук или вообще ходить на плоской подошве, я бы просто рассмеялась. А сейчас я смотрю на Бьянку Брандолини в длинном вечернем платье и обуви на плоской подошве и понимаю, что это очень красиво.
— Кто из дизайнеров сейчас наиболее востребован в России? Balenciaga?
— Самый трендовый, как мне кажется, Saint Laurent. Кто еще? Bottega Veneta — прекрасный бренд, это классика, качество, у них множество клиентов и в Европе, и в Америке, и в Китае, и в России. Есть люди, которые не будут переключаться с Bottega Veneta на Balenciaga. Всегда будут женщины, которые любят эти качество и стиль. На самом деле сейчас Россия в этом плане ничем не отличается от остального мира.
Я насчитала у себя больше 200 тысяч подписчиков. Учитывая мой возраст, это очень забавно
— И когда эти отличия исчезли?
— Я думаю, за последние пять-шесть лет. Если в коллекции есть предмет, который особенно востребован среди аудитории, то у нас его в наличии больше, чем где-либо еще в мире. Мы не боимся потратить много средств на вещь, которая по моим прогнозам будет востребована.
— Это круто, потому что в тех же Штатах, где все стремятся к комфорту и безопасности, все на деле получается скучным. Я имею в виду, что там невозможно получить максимум эмоций от шопинга.
— Да, там байеры любят спокойствие и безопасность. Вплоть до того, что хотят и дальше продавать то, что хорошо пошло в прошлом сезоне. Журналы делают съемку с какими-то вещами, а потом их невозможно купить, потому что все размеры разобраны.
— А есть какой-нибудь дизайнер, которого в ЦУМе нет, но вы очень хотите его заполучить?
— Все, кого я хочу, постепенно приходят ко мне. Так было с Louis Vuitton, Chanel, Hermès, Christian Dior — все со временем появляются в ЦУМе. Когда-то нам удалось построить передовой магазин и без этих модных домов, и вот они приходят к нам. Теперь у меня есть даже маленькие британские бренды и все самые хайповые марки. Если я кого-то не могу привлечь в этом сезоне, то получу их в следующем. Сейчас я даже не могу сказать, кого я хочу и кого у меня пока нет. Сегодня все хотят быть в ЦУМе. А если кого-то по-настоящему важного нет в ЦУМе, это значит, что у меня просто пока не хватает места.
— Вопрос, который мы задаем каждому игроку из индустрии: что вы думаете о Вирджиле Абло?
— Я думаю, это очень интересное явление, феномен. Это нечто абсолютно новое, это будущее. Все русские дети о нем знают, все. 13-летние ребята сходят с ума.
— Мне сказали, что вы собираетесь закупить партию его коллаборации с Nike. Кроссовки продаются везде, все их хотят. Когда у вас ожидается запуск продаж?
— Кроссовки уже сейчас участвуют в специальной акции, по которой их можно приобрести.
— Как бы вы описали свой собственный стиль?
— Сейчас я бы сказала, что это классика — в силу моего образа жизни. Я работаю по 20 часов в день, у меня не так много времени, чтобы думать о том, как быть ультрамодной. Еще я много путешествую. По сути, я живу в униформе — черном платье Dolce&Gabbana, черном костюме. В общем, во всем максимально простом и лаконичном. Я много встречаюсь с людьми и не могу в силу своего статуса, возраста и размера нарядиться во что-то эдакое. Но есть правило — я всегда выбираю вещи из коллекций нового сезона. К одежде, обуви и аксессуарам из прошлых коллекций я даже не прикоснусь. У меня нет постоянного гардероба, откуда я каждый день что-то извлекаю, нет — мой гардероб целиком зависит от того, что есть в коллекциях в текущем сезоне. Я никогда не надену старые туфли.
Что касается моих выходов на неделях моды, то тут я всегда должна быть очень аккуратна. На Нью-Йоркскую неделю моды я надеваю вещи от американских дизайнеров. Майкла Корса, когда иду на его показ, Оскара (Oscar de la Renta. — Прим. редакции), когда иду на его шоу. Потом я еду в Милан, и на показ Bottega Veneta надеваю Bottega Veneta. Все мои друзья из Selfridges, Bergdorf, все мне говорят: «Алла, ты всегда выглядишь по-разному». Но в Москве я многие вещи носить не могу.
— Как насчет нынешнего Gucci?
— Я ношу Gucci, даже могу облачиться в тотал-лук специально для показа, но понимаю, что здесь, в Москве, это смотрелось бы просто дико.
— А Gucci времен Тома Форда у вас по-прежнему есть?
— Да, до сих пор. У меня есть отдельная комната, где собраны знаковые вещи из прошлого, и я часто думаю, что с этим можно сделать. Одна из идей — разместить их здесь, в магазине. Моя коллекция берет начало в 70-х, и, конечно, было много такого, что мне переставало нравиться и я куда-то отдавала, но все же сохранились вещи от Джанни Версаче — у меня есть сумка, которую Джанни подарил мне лично, серебристая, такая же была у девочек на показе кутюрной коллекции. Она сейчас имеет такую ценность, о которой я тогда даже не подозревала. Еще у меня есть жакеты Versace, есть то, что году в 1984-м стоило 5000 долларов, а сегодня обойдется в целое состояние. Есть Yves Saint Laurent, Gianfranco Ferre, Chanel, Jean Paul Gaultier, есть старые дизайны Карла для Fendi. Я шесть лет провела с Карлой, Анной и Паулой Фенди. Паула мне всегда любила повторять: «Учись, пока живешь». В общем, недавно я решила всю эту коллекцию как-то организовать. Не знаю, как это сделать, но, в конце концов, у меня же есть две внучки.
Источник: